Рубрики Вопрос:
«Может ли нефтяная компания выжить при цене барреля нефти 20
долларов?» Ответ: «Может даже при цене в 10 долларов». И это не
шутка. Именно такой диалог состоялся у меня в первые недели работы в нефтяном
гиганте «ЭксонМобил» несколько лет назад. И действительно,
нефтегазовая компания, особенно если она, как «Эксон», инвестирует в
проекты в основном свои средства, вполне может пережить даже резкое снижение
цены нефти. Придется, возможно, провести сокращения персонала, законсервировать
какие-то проекты, но работа будет продолжаться.
Надежды тают
вместе с фондами
Сможет ли
российское государство жить так, как оно живет, при цене нефти ниже 40
долларов? Этот вопрос не имеет пока однозначного ответа. То, что в верхах этим
вопросом озабочены, заметно. Особенно по выступлениям финансовых властей.
Бюджет на
2016 год был составлен из расчета цены на нефть в 50 долларов США за баррель.
При этом в пятницу, 11 декабря, она опустиласьниже 39 долларов.
Оснований надеяться на ее скорый рост пока нет. Значит, скоро бюджет придется
корректировать. Наиболее логичным было бы сокращение расходов на оборону и
безопасность, составляющих почти треть бюджета. Однако в нынешней ситуации это
довольно трудно себе представить, по крайней мере, в тех масштабах, которые
могли бы серьезно сбалансировать государственные финансы.
Следующая
по размеру статья — социальная — более четверти расходов бюджета. Она важна для
поддержания лояльности «путинского большинства». Ассигнования на
культуру, образование и здравоохранение уже подверглись настолько серьезным
сокращениям, что дальше их урезать просто невозможно. Повышение пенсионного
возраста, судя по заявлениям правительства, неизбежно, но это не делается в
одночасье и эффект дает лишь по прошествии некоторого времени.
Тем
временем надежды Кремля на Резервный фонд и Фонд национального благосостояния
тают. Недавно опубликованный доклад департамента исследований и прогнозирования
Центрального банка утверждает: оба фонда будут опустошены к 2018 году, то есть
к президентским выборам.
Власти
периодически намекают на наличие некоего «плана Б», который позволит
не только удержать российскую экономику от дальнейшего падения, но и постепенно
вывести ее из рецессии. О нем говорил, в частности, Дмитрий Медведев, на
встрече с журналистами 9 декабря. Но если это план действительно есть, то самое
время придать его гласности.
Реформы не
пройдут
Но я
убежден, что обнародовать, на самом деле, пока просто нечего. Разумным и
правильным вариантом было бы то, к чему в который уже раз призвал в недавном
выступлении Герман Греф — глубокие институциональные изменения и создание
привлекательного инвестиционного климата.
«Институциональные
изменения» — академический термин, подразумевающий, на самом деле, вещи
совершенно невозможные в нынешней российской реальности — независимая судебная
система, охрана прав собственности, прозрачность решений властей всех уровней.
Все эти меры, если начать их претворять в жизнь, неизбежно приведут к
политической демократизации и коренному изменению системы. Это прекрасно
понимают в Кремле, так что никаких институциональных изменений ожидать не приходится.
Более
того, даже ограниченной либерализации инвестиционного климата — вполне,
казалось бы, ожидаемого шага в условиях международных санкций — тоже не будет.
Если бы российское руководство хотело ее провести — провело бы еще в прошлом
году. Кремлевская логика тотального контроля за экономикой и того, что принято
называть boutique deals — когда каждая крупная сделка с международными
инвесторами обставляется целым рядом уникальных для нее специфических условий,
— продолжает действовать, даже несмотря на рецессию и полуизоляцию.
Закроет ли
Кремль «восточноукраинский проект»?
Эта
комбинация спада и санкций вкупе с плохим качеством госуправления и коррупцией
каждый день оказывает все более негативное воздействие на экономику России.
Единственной возможностью вывода ее из пике, которой можно было бы
воспользоваться относительно быстро, остается нормализация отношений с Западом.
За ней могло бы последовать снятие большинства санкций (кроме так называемого
«крымского пакета»). Для этого требуется выполнение минских
договоренностей, включая ключевую — возвращение государственной границы Украины
в Донецкой и Луганской областях под контроль Киева. То есть, фактически, отказа
от поддержки так называемых ДНР и ЛНР.
В недавнем
послании Федеральному собранию Владимир Путин ни разу не упомянул об Украине.
Многие увидели в этом умолчании признак того, что в Кремле решили
«закрыть» сепаратистский проект. В московских дипломатических
гостиных ждут намеченного на 16 декабря визита государственного секретаря Джона
Керри и его (пока неподтвержденной) встречи с Путиным. Там задаются вопросом,
обменяет ли Кремль уход с Украины на снятие санкций и признание американцами
роли и интересов России в Сирии.
Думаю, что
один визит такой сложный вопрос не решит. Но, в любом случае, выбор у Кремля,
мягко говоря, не очень большой: либо ждать, когда цена нефти станет расти — и
рисковать всем, либо сделать что-то для снятия санкций и преодоления изоляции.
Это и есть единственный более или менее реалистичный «план Б».